Мэйв сидела, откинувшись на стуле, положив одну ногу на стол и точа обоюдоострый кинжал. Столь популярного у некоторых сейчас оружия восточного образца Морриган не признавала. Все эти танто и вакидзаси наводили на нее тоску одним своим видом, а философия их была столь же чужда ирландке не меньше, чем так называемые Авраамические религии. Девушка коснулась пальцем лезвия, проверяя остроту, и вновь провела по нему точильным камнем. Крови на блестящей стали давно не было, зато из мыслей Мэйв она уходить не спешила.
С последним заказом все пошло не так, как она планировала… Совсем не так. Кто-то счел бы эти отклонения незначительными – в конце концов цель достигнута, тело никто и никогда не найдет, а кто стоит за убийством очередного неудачника, забредшего на нейтральную территорию, узнать будет слишком сложно и слишком некогда. Дело сделано, можно уходить, тем более на подходе падальщики, которые уничтожат тело. Через двадцать минут они пройдут на водопой и уничтожат все следы убийства. Надо только подняться, вытереть руки и сесть в машину. Но для этого нужно перестать смотреть на… человеческое сердце, которое, кажется, еще трепещет в ее пальцах, ставшими липкими от крови. Где-то в глубине души Мэйв понимает, что это неправильно, но Морриган ликует – богиня собрала свою кровавую жатву, более довольна она может быть только на войне. Наблюдать, не вмешиваться – это слишком скучно. Это для тех, старых времен, когда боги ушли за Туманы и могли только наблюдать за тем, что происходит на их земле. Теперь пришли новые времена, а у нее новое тело, такое горячее и живое, способное ощущать радость, возбуждение и азарт, способное чувствовать запах крови и обрывать жизнь. Это ли не чудесно, это ли не есть…
- Мне нужно с тобой поговорить, - голос подопечной вырвал Мэйв из воспоминаний. Банши даже не заметила, как очередная проба остроты лезвия закончилась ее собственной кровью.
- Входи, садись. Мы здесь одни, - указала ирландка на стул напротив, заодно убирая ногу со стола и доставая платок. С каким-то сожалением зажала рану, чтобы остановить кровь и с некоторой долей любопытства перевела взгляд на ту, кого считала своей ученицей. Эйми, насколько было известно Морриган, не была большой фанаткой откровенных разговоров, хотя и доверяла ей, как наставница. МакКарти впрочем, откровенные разговоры любила еще меньше, но за годы, проведенные с Банши, поняла, что это часто бывает необходимо, особенно женщинам, особенно если у них трудный период. Два года в группировке – это трудный период. Самое время переосмыслить свои прошлые выборы и решить, куда двигаться дальше. Так по крайней мере говорили многие девочки. Для Мэйв в этом плане все было просто. Никакого «дальше» и «кроме» не существовало, у нее в этом мире не осталось никого, не считая Банши.
- Что-то случилось? – спросила ирландка, делая вид, что не заметила предыдущей реплики. Об особенности Мьюз говорить с самой собой знали не так уж многие. Морриган была в их числе, потому что довольно много времени проводила с ученицей, и по ее опыту, чем больше Эйми нервничала, тем чаще говорила сама с собой, но это было лишь наблюдение, не подкрепленное более ничем. Разговор не заставил себя ждать – ходить вокруг да около было глупо, но вот сами слова заставили убийцу удивленно изогнуть бровь.
- Ты говорила, что твои родители были из файтеров, - сказала Мэйв, наконец положив нож на стол. От греха подальше. – И говорила, что их политика тебя не устраивает и тебя никто не будет искать. Что изменилось?
Морриган нахмурилась. Любые стычки с файтерами сулили большие неприятности. Отпускать Эйми к брату, про которого она даже не рассказывала, казалось не слишком здравой мыслью. Впрочем, это не отменяло того, что ученица пришла к ней. Значит, была причина. Сомневается? Просит совета? Что-то еще? По возможности в ситуации стоило разобраться здесь и сейчас, а не идти с ней к Аните, у которой и своих вопросов для рассмотрения полно. Осталось выслушать Эйми… и попытаться переубедить ее.
