Этот день Джим собирался провести в автомастерской. Вчера пол ночи он помогал друзьям-кабельщикам делать проводку в мэрии, а поэтому сегодня с утра он был злее, чем обычно. Даже вечно фамильярный с Сандеем босс – толстозадый увалень Фил – сегодня сторонился Джимми, дабы не попасть под случайный огонь. В обращении с боссом, надо сказать, Джим был той ещё сволочью и никогда не стеснялся крепких выражений, всегда высказывал всё напрямую. Фил терпел по той простой причине, что Сандей приносил неплохой доход автомойке, ведь у него, как у одного из лучших автомехаников города, были свои постоянные клиенты из расы богатых и знаменитых, готовых отваливать кругленькие суммы за починку драгоценных «Кадиллаков».  Джим прекрасно знал о том, что босс неплохо разжился на его работе (даже открыл прилегающую к автомастерской мойку), а потому позволял себе болтать всё, что угодно. Конечно, порой, Фил не выдерживал и одёргивал Джима, тот затихал, но минут на пятнадцать. Затем всё начиналось сызнова.
В автомастерской Джим чувствовал себя как рыба в воде. Парни и девушки, работавшие там, за долгое время стали его семьёй, хотя Сандей по-прежнему не числился в официальном списке сотрудников, по причине его частой работы с представителями преступной элиты, которым даже своего механика лишний раз светить не хотелось. Но, как во всех коллективах, в автомастерской нередки были ссоры и распри. Чаще всего их причиной становился Джим, вечно всем недовольный: то помощник положил не туда инструменты, то мойщики растащили запчасти. Больше же всего недомолвок у Сандея было с – теперь уже бывшим – аэрографом, которого Фил недавно попёр за беспробудное пьянство и нежелание появляться на работе. Не любил Джим аэрографов, как и других художников, в принципе. Он не мог удержать себя от критики, хотя и рисковал раскрытием своего прошлого. Ни один из пятерых аэрографов, работавших в автомастерской за последние три года, не удовлетворял Джима. Усмешки друзей и заявления типа «рисовал бы тогда сам», вызывают у Сандея несколько неадекватную реакцию. Просто им невдомёк, что перед ними бывший художник, как истинный герой эпической поэмы, отрёкшийся от своего занятия из-за неразделённой любви.
С утра всё шло как обычно. Джим копался в машине постоянной клиентки, пожалуй, слишком часто разбивавшей своё авто и, очевидно, питавшей слабость к своему автомеханику. Впрочем, Джима мало заботили женщины среднего возраста, с достатком, видевшие в его лице не только заблудший субъект общества, который необходимо перевоспитать, но и весьма неплохо сложенного мужика.
Время близилось к обеду, когда Джимми закончил все дела с машиной, и спокойно болтал с помощником, ожидая, когда стрелка часов доползёт до назначенного часа и можно будет пойти поесть. Сандей не был голоден. Он, вообще, мало ел, но тухлая атмосфера автомастерской давила на него, как на истинно творческую личность. Ему хотелось сменить обстановку, и он думал лишь о том, как бы поскорее свалить, пропуская мимо ушей слёзные жалобы помощника на свою подружку, которая от него залетела, а потом то ли оказалась мужиком, то ли его сестрой.
Фил, получивший от Джима с утра втык за то, что передал машину, которую чинил Сандей, другому механику, решил отыграться на своенравном подчинённым и велел Джимии уйти на обед последним (в обеденное время на посту оставалась только секретарша Фила – пышногрудая блондинка, вожделенная мечта всех механиков и мойщиков).
Джим уже успел отпустить помощника и трижды не самыми добрыми словами помянуть босса, когда к мастерской подкатил какой-то мужик, тащивший на буксире жалкого вида машинку. При взгляде на это Джим машинально закрыл лицо руками: «Ещё одна», - промелькнуло у него в голове.
Хозяйкой машины оказалась… да, блондинка, но совершенно не шлюховатого вида, как ожидал Джим, а вполне приличного, свойского. Сандей тут же погрузился в созерцание фигуры пришелицы. Ведь появление девушки всегда привлекало внимание мужской части «населения» мастерской. Надо сказать, Джим был большим поклонником женской красоты, пускай и слыл заядлым женоненавистником. Он действительно не терпел женщин, но только определённого рода: слишком помешанных на себе и своей внешности, слишком много думающих своими безмозглыми крашеными головками, которые Джиму так и хотелось разбить об асфальт.
Новоприбывшая барышня бойким шагом подошла к одному из самых старых и ненадёжных механиков. Из этого Джим сделал вывод, что она не местная, ведь все жители Боулдера были в курсе, кто круче всех сечёт в машинах.
Джим развалился на сложенных в стопку шинах и наблюдал за тем, как механик отказал несчастной. «Не повезло тебе», - подумал Сандей. Вдруг, к его несчастью, взгляд блондинки устремился на него. Очевидно, Джим слишком сильно увлёкся изучением её прелестей, совсем забыв о приличиях, чем привлёк хотя бы подсознательное внимание девушки… Теперь бойкие шаги, показавшиеся Джиму сходными с поступью Сатаны, что в час Страшного Суда, распахнёт врата в Ад для грешников. Сандей нервно сглотнул. Меньше всего ему хотелось общаться с незнакомкой, копаться в её машине, решать её проблемы. Джиму хотелось на обед, поболтать с друзьями, съесть грёбанный бургер. Похоже, теперь обед обламывается.
Блондинка обратилась к Сандею с милой улыбкой и вопросом, не сможет ли он ей помочь. Перво-наперво в ответ она получила лишь испуганный кроличий взгляд Джима, а об улыбки не могло быть и речи. Он и так редко улыбался. Лишь в моменты искреннего счастья, от которого сейчас он был так далёк.
- Фииил! – было первым, что вырвалось из уст Джима, спустя несколько секунд молчания. Офис начальника отозвался гробовой тишиной. «Ушёл обедать, мразь», - бросил про себя Джим. Послать блондинку куда подальше он в любом случае не мог, потому что таков закон автомастерской – все клиенты должны быть обслужены и счастливы. Фил же мог спихнуть дамочку кому-нибудь менее опытному. Быстро изобразить крайнюю занятость Джиму тоже не удалось. Хотя бы по причине того, что он полулежал на автомобильных шинах, и всё его существо было исполнено лени и безмятежности аккурат до приезда блондинки.
- Пошли, посмотрим на твою колымагу. - Мрачно ответил, наконец, Джим на вопрос девушки и зашагал к её машине. «В конце концов», - рассуждал он: «Я не обязан быть вежливым с клиентами».
Подойдя к машине, Сандей критично оглядел её, потом открыл капот, из-под которого на механика повалил дым. «Потрепала тебя эта сучка», - Джим покачал головой, поглядев на вусмерть сгоревшие провода.
- Пиздец машинке-то твоей, детка, - бросил Сандей хозяйке, как подруге. – Починить нельзя… То есть, я мог бы. Но задорого. И времени понадобиться много.
Никогда в жизни Джим не разговаривал так дерзко с клиентками. Ему было интересно посмотреть на реакцию этой блондинки. Он предположил, что она оскорбится и уйдёт в расстроенных чувствах, а заявится под вечер с деньгами и просьбой починить как можно скорее. Они всегда так делают. Даже самые стервозные. А у этой лицо настоящей стервы.
Сандей захлопнул капот.
- Вот напокупают себе прав, а потом машины страдай, - Джим любовно провёл бледной рукой по разогревшемуся почти до температуры Солнца капоту. – Ну, ничего, будешь у меня в норме.
Джим всегда искренне сочувствовал многострадальным женским машинам, претерпевающим такое, чего не приснилось бы ведьмам, попавшим в лапы инквизиторов. Он жалел эти старые колымаги и дорогущие автомобили. «Один хер – водить не умеют», - говаривал он своим приятелям. И был прав. Мало кто из женщин умел водить по-мужски, ведь у мужчин своя логика, а на дороге правит именно она.
Борясь с диким желанием выпроводить так поначалу приглянувшуюся ему блондинку вместе с её машинкой нахуй из автомастерской и пойти обедать, Джим попытался улыбнуться. У него не получилось. Должно быть, со стороны он выглядел как придурок. Хотя ему было без разницы. Он никогда не замарачивался тем, что о нём подумают другие. Просто делал и всё. Ещё с тех времён, когда Ханна была с ним. Возможно, это она научила Сандея этому: насрать на всех и делать то, что делаешь. Лучший совет из всех, что можно дать человеку, сбившемуся с пути. Но прислушается ли он, поймёт ли – другой вопрос. Будет ли у него желание откликнуться на это, хватит ли смелости протоптать собственную дорожку, победить долбанные стереотипы? Ведь это могут далеко не все.
Вернувшись в реальность, Джим поглядел на клиентку: светлые волосы, открытая майка, рваные джинсы: всё очень органично смотрелось на её худом теле.
Ну вот, он опять ведёт себя как сексуальный маньяк.
Что ж, это выход. Может, она испугается его и сбежит.
Наконец, Джиму удалось расплыться в улыбке. Он в самых ярких красках вообразил себе побег клиентки, вставшей ему почти поперёк горла.
Наверное, снова выглядел как дебил: «Похуй».

.   Жизнь, по сути своей, штука скучная. Уже годам к двадцати пяти можно выучить все ее хитрости и «неожиданные» повороты, и если к этому времени не удалось завести детей, то самым верным способом избавиться от скуки становятся увлечения. Взглянув на часы в далеком 1989 году, господин Морт дождался полуночи первого марта и с тех пор официально увлекся стимпанком. Увлечение это было донельзя удобным: оно не обязывало его к контактам с окружающими, не требовало особой экипировки или навыков и давало пищу для ума. Пища для ума была одним из двух видов пищи, которые господин Морт обожал всей душой.
   Вторым было, конечно, карри.
   Если карри было вещью общедоступной, то пищу для ума порой приходилось доставать из весьма неприятных мест. Например, из заполненных людьми библиотек. Узнав, что мистер Филиппо будет давать лекцию в местной библиотеке, господин Морт после целого часа раздумий, тарелки карри и ворчливого замечания Альфонса все-таки решил пойти на рискованный шаг. Рискованный шаг был, в самом деле, шагом — за порог уютного, по меркам господина Морта, дома во внешний мир, полный болтливых созданий.
   Одетый в один из десятка неотличимых друг от друга черных костюмов, господин Морт отправился до библиотеки пешком, блистая лысиной на августовском солнце. На его счастье, по пути не встретилось никого, кто бы мог вдруг захотеть с ним поговорить (честно говоря, таких людей вообще было мало, но господин Морт с ужасающей частотой сталкивался с ними в самых неожиданных местах, а потому уже подумывал обзавестись паранойей, но все откладывал). Внутри библиотеки жаждущих общения с ним тоже не оказалось, поэтому господин Морт спокойно занял свое место во втором ряду и занялся тем, что практиковал часто и не без мастерства: принялся ждать.
   Ожидающий чего-либо господин Морт чем-то походил на статую, по ошибке помещенную вместо пьедестала на библиотечный стул, да так и оставленную прозябать в одиночестве. До встречи с писателем оставалось всего минут пятнадцать, люди потихоньку занимали свои места, а господин Морт сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой таким строгим взглядом, словно кого-то мысленно отчитывал. На самом деле, мысленно господин Морт гладил Бельфегора II, это его успокаивало, когда приходилось находиться среди большого скопления людей. Но для точного воспроизведения опыта приходилось очень сильно сосредотачиваться.
   Наконец, в лекционный зал вошел сам писатель, мистер Филиппо, в сопровождении библиотечных работников, среди которых господин Морт мгновенно приметил знакомое лицо. Лицо это притягивало его взгляд, словно муха — мухоловку, словно лосось — медведя, словно должник — кредитора. Господин Морт прищурился, неотрывно следя за мистером Виндом.
   С одной стороны, мистер Винд должен был ему денег. Много денег. Очень много денег. Столько денег, что ими почти можно закрыть государственный долг США. С другой стороны, господин Морт пришел сюда на лекцию. Это его увлечение, чтобы не было скучно. Господин Морт не любил, когда ему скучно. Еще господин Морт не любил непунктуальных людей, которые отказываются отдавать долги.
   Господин Морт нахмурился, глядя на мистера Винда.
   Наверное, господин Морт прожег бы в мистере Винде дыру, а может быть, даже две — по одной на каждый глаз, но тут визгливый голосок сбоку попросил его «убрать свои лыжи», аргументировав это тем, что «ну ваще негде пройти». Аргумент также сопровождался неприличным причмокиванием человека, с наслаждением досасывающего свой чупа-чупс. Господин Морт с недоумением воззрился на молодую и недалекую девицу, возвышавшуюся над ним с выражением лица настолько же пустым, насколько и претенциозным.
    — ПОЖАЛУЙСТА, МИСС.
   Господин Морт поджал ноги под стул. Девица прошла мимо, чуть не заехав господину Морту сумочкой по лысине, чем окончательно отвлекла того от мыслей о должниках и кредиторах, и конкретно о мистере Винде. Тем более, мистер Филиппо как раз занял свое место, выпил водички, откашлялся и начал лекцию. Господин Морт откинулся на спинку стула и приготовился наслаждаться прекрасным субботним днем.
   Мистер Винд временно перестал его волновать.